Профессор Анатолий Свидзинский: Богатство человека измеряется количеством благ, от которых она смогла отказаться
Анатолий Вадимович Свидзинский приехал на Волынь в 1993 году. Тогда его пригласили возглавить вновь созданный Волынский государственный университет (сейчас — Восточноевропейский национальный университет). Сейчас он возглавляет в вузе кафедру теоретической и математической физики.
Анатолий Вадимович Свидзинский приехал на Волынь в 1993 году. Тогда его пригласили возглавить вновь созданный Волынский государственный университет (сейчас — Восточноевропейский национальный университет). Сейчас он возглавляет в вузе кафедру теоретической и математической физики. Профессор, доктор физико-математических наук, заслуженный деятель науки и техники Украины, культуролог. Автор около 100 публикаций в области теоретической физики, 10 монографий и учебников, а также работ по культурологии и нациологии… В свои 84 Анатолий Вадимович не только читает лекции студентам, а и выступает перед общественностью, имеет активную позицию относительно общественной жизни. Физик-теоретик, автор книг, по которым учатся в университетах, сегодня он активно занимается литературным творчеством, готовя к публикации сборник своих новелл.
— Анатолий Вадимович, сегодня, на 22 году независимости Украины, мы снова поднимаем вопрос украинской самоидентичности. Почему такие вопросы не возникают у наших соседей — русских, поляков?
— Я начал думать на эту тему, и результатом стала моя работа «Синергетическая концепция культуры». Нация — огромное богатство человечества. И те люди, которые препятствуют ее нормальному развитию, являются преступниками. У нас кардіоцентричний народ. Он во времена подъема захвачен положительными эмоциями. Вот так называемая Оранжевая революция. Я называю ее не «революцией», а «смещением». Потому что революции приводят к смене власти, а у нас этого не произошло. Я был на Майдане. Там люди любили друг друга. Там все светились любовью друг к другу. И когда у нас проходила группа донецких, их приняли, напоили чаем, обогрели, посадили в автобусы, дали денег на дорогу, и они с удовольствием поехали. Примерно через месяц я снова был в Киеве и видел, как милиция грубо выталкивала мужчину, который не имел билета. И никто ничего не сказал.
— Почему, по вашему мнению, такой эмоциональный подъем закончился апатией, люди потеряли веру, что могут что-то изменить?
— Предали. Ющенко думал о разных вещах: о картины, пчелы. Не имел малейшего понятия, что такое Президент страны с точки зрения обязанностей. Это страшная ответственность. А он позволял себе опаздывать на часа, и все должны были его ждать. Это безобразие. Когда затем были новые выборы и приезжал министр иностранных дел Огрызко агитировать за него, я сказал: «Не имею ничего против гражданина Ющенко. Но как кандидат в президенты он должен ответить, выполнил те обещания, которые давал на Майдане?». Огрызко ничего не смог сказать.
— В важнейшие исторические вехи народы ориентировались на свои элиты. В Украине же сегодня элитой себя называют те, кто имеет деньги, власть. На кого ориентироваться украинцам и есть ли у нас настоящая элита?
— Разве Евгений Сверстюк не принадлежит к элите? Принадлежит. Иван Дзюба не принадлежит? Принадлежит. И таких много. И им противостоит хорошо организованная группа людей, которые никогда не понимали и не понимают, что такое элита. Они не хотят, чтобы мы имели действительно нормальную демократическую державу. Кто настоящий украинофоб, как Табачник. Кому-то наплевать, лишь бы деньги платили. Разная позиция. Это не элита, это самоеліта. На мой взгляд, это психически больные люди, которые зависят от богатства. Я себе однажды подумал: если бы однажды утром проснулся и мне захотелось бы иметь запонки, к примеру, за несколько сотен тысяч долларов, я бы вечером обратился к психиатру и сказал: «Доктор, спасите, я спятил». Нельзя кричать о своем богатстве в стране, где тысячи детей умирают, потому что нет денег на лечение. Сказано: богатство человека измеряется количеством тех благ, от которых он смог отказаться.
— Но каждый народ имеет тех руководителей и ту элиту, на которых заслуживает.
— Наш народ политически незрелый. Корни этого — в истории. Национально сознательные украинцы были истреблены. Голод — это чрезвычайно коварная вещь. Человек ломается. Можно выдержать многое. Но голод человек практически не выдерживает, потому что сходит с ума. Голодом сломали огромное количество людей. Я это видел. Мы жили в Жмеринке. Отец работал в исполкоме, мама — учительницей в школе. Имели стабильную зарплату и могли что-то доставать. Я помню, отец пришел домой с мешком, килограммов 10 сбросил его на пол и сказал: «Мы спасены». Это было грубое муку. Мама сделала клецки. И они были клейкие. Одна застряла в моем горле, я уже посинел. Отец взял и ударил кулаком по спине, и галушка вылетела изо рта, врезавшись в печку. Затем он обвел это место карандашом. А еще помню такой эпизод. Мы со старшей сестрой были дома, родители — на работе. Сказали никому не открывать. Увидели, что за окном промелькнуло двое парней. Я сразу подбежал к входной двери. Они тянут на себя, а я — на себя. Я их перетащил. Ребята ушли. Тут подошла мама. Я говорю: «Знаешь, какой я сильный, перетащил двух парней». А мне тогда было лет пять. Мама заплакала: «Вон они там сидят за калиткой, давай возьмем немного хлеба и молока и пойдем к ним». Они сидели без сил. После голода были сломаны все протесты. То, что на Западной Украине была УПА, — они голода не пережили.
— Социологи отмечают резкую радикализацию украинского общества. Очень настораживает то, что все больше наших граждан впадает в ностальгию по коммунистическому прошлому, когда государство давало работу, квартиру…
— Что такое порядок по-коммунистически? Это когда больше половины населения — колхозные крепостные, паспорт которых лежал в конторе и никуда свободно не могли ездить. Это был порядок, основанный на страхе. Возьмем мой род. Брат Олег — репрессирован. Дядя Владимир, поэт — репрессирован, сожжен заживо. Моего отца посадили как участника террористической группы, которая имела целью истребить членов Политбюро. Это в Жмеринке. Он любил насаживать футляры карандаши. Кто-то взял его карандаш, сломал и потерял наконечник. Шел по улице, увидел гильзу от патрона. Взял ее и насадил на карандаш. Пришел начальник, поговорили о каких-то планах. Спросил: «Что это такое?». «Это карандаш с наконечником», — ответил отец. Пришли ночью. Всех подняли. Мой матрас кололи штыком, ничего не нашли, отца забрали. Отпустили через три дня. И то по счастливому стечению обстоятельств. До революции мой дед-священник сказал, что не допустит в селе, где служил, еврейские погромы. Как-то еврейский мальчик прибежал: «Батюшка, спасите». Дед собрал людей, разогнали толпу и спасли евреев, в частности то мальчик. Через некоторое время тот парень спас и деда, и отца. Когда отец вернулся, то сказал: «Запомни, ты русский человек, должен ходит в русскую школу». Вот как ломали людей.
— Вас лично преследовали?
— На меня тоже было досье. Позже я его видел. Толстая папка. Когда учился во Львове, мне шили разные национализмы. Дружил с украинцем — шили украинский буржуазный национализм, с евреем — шили еврейский буржуазный национализм. А поскольку нас было трое, то это вообще была «груповщина». Моим друзьям грозило исключение из университета, а мне — вынесение выговора с записью в личное дело. Никакая аспирантура не «светила». Помог опять случай. Главный обвинитель подцепил сифилис. А у друга-еврея Гольберга отец был известный венеролог. Он сказал: «Уберите формулировку, тогда підлікую». С меня сняли строгий выговор, друзей не выгнали из университета, но в аспирантуру не взяли. Гольберг потом эмигрировал в Америку, стал известным на весь мир математиком.
— Анатолий Вадимович, вы человек, благодаря которому в Крыму не построили атомную электростанцию. Расскажите об этом.
— Я потратил на это два года своей жизни. Почему дело удалась? Секретарь обкома Багров не захотел, чтобы она была. У меня же было научное обоснование, почему станцию нельзя строить. Багров поспособствовал тому, чтобы мои выводы попали в нужный кабинет в Киеве. Там написали письмо в Москву. Интересной была одна фраза: «Украина сама может решать свои энергетические проблемы». Это была первая заявка на независимость, а на улице шел 1989 год. Горбачев и Рыжков после Чернобыля не захотели обострять вопрос. Атомку в Крыму решили не строить. В резолюции написали, чтобы перепрофилировали ее в угольную электростанцию. Я вернулся триумфатором. Это было перед ноябрьскими праздниками. Тогда меня вызывает Багров и говорит, что я должен сообщить обо всем трудящимся. Хорошо. Но ведь я не член партии, поэтому не имею права подниматься на трибуну. То поставили сбоку столик, стул. Вот я стоял возле трибуны и читал текст постановления. За неделю с недостроенной атомки разворовали все, что там было. Стены только не смогли вынести.
— Сегодня собираются расширять Хмельницкую и Ровенскую АЭС, добывать сланцевый газ. С одной стороны — это мощный экономический толчок, с другой — опасность.
— Мы должны посмотреть, что делается вокруг. США продали за 1 доллар атомную электростанцию. В Японии после аварии на «Фукусиме» пересмотрели энергетическую политику. Мы должны понимать, что атомная энергетика — это опасно. Как у нас строили атомные электростанции? Эксплуатационников пока нет, а есть работяги, нанятые со всего Советского Союза. Делают халтуру, а потом приходят эксплуатационники и доделывают. Не думаю, что сегодня что-то изменилось. Почему Чернобыль бабахнув? Реактор был бракованный. И это прекрасно понимал Легасов (первый заместитель директора Института атомной энергии им. И. В. Курчатова, один из тех, кто принимал активное участие в ликвидации аварии на ЧАЭС с первых дней. — Авт.). Но ничего не мог сделать. Ведь реактор разработал президент Академии наук Александров. И Легасов вынужден был дать положительный отзыв. Хотя видел недостатки. Наконец он закончил самоубийством. Есть разные возможности заменить атомную энергетику. В частности, ископаемые ископаемые, которые могут очень эффективно использоваться. Есть ветер, есть солнце.
— Но мощностей этой энергии будет очень мало для крупных предприятий.
— Надо думать, нужны ли нам такие сверхмощные предприятия. Малые страны, скажем, Дания, энергию делают из человеческого дерьма. Но там государственные служащие ездят на работу на велосипедах. У нас психология не та. Украине же надо развивать сельское хозяйство.
— Статистика говорит, что 91% высококвалифицированных специалистов с высшим образованием думают о работе за границей, поскольку украинскую молодежь не устраивает экономическая и политическая ситуация в стране. Что вы можете им сказать?
— Они понимают, что ситуация плохая, но не хотят приложить руки, чтобы что-то изменить. Но от слов к делу есть определенная дистанция. 91% не уедет. Много кто останется. Молодежи надо объединяться. Мы должны жить в достатке. Я рассчитываю на высокую активность людей, особенно молодых.
— На ваш взгляд, какие проблемы сегодня нужно решать в первую очередь?
— Мы говорим, что у человечества есть большие трудности, что мы накануне кризиса техногенной, связанной с тем, что эксплуатируем природу больше, чем она может дать. Мы ее просто заставляем научных. В Тихом океане есть континент размером с Австралию, сформированный пластиковыми пакетами, бутылками. В желудке одного кита нашли 200 килограммов целлофана. Мы видим эту сторону. Но не хотим замечать моральный распад. Сегодня пропагандируют толерантность к однополым бракам, разврат, «аморальщину». Это серьезные вещи. Подрываются основы национального самосознания, сознания, культуры, религии. Ибо каждая религия основана на определенной нравственности. Вот на это нужно обратить внимание.